Колокола (Kolokola)

  Слышишь, сани мчатся в ряд,
    Мчатся в ряд!
  Колокольчики звенят,
Серебристым лёгким звоном слух наш сладостно томят,
Этим пеньем и гуденьем о забвенье говорят.
  О, как звонко, звонко, звонко,
  Точно звучный смех ребёнка,
  В ясном воздухе ночном
  Говорят они о том,
  Что за днями заблужденья
  Наступает возрожденье,
Что волшебно наслажденье -- наслажденье нежным сном.
  Сани мчатся, мчатся в ряд,
  Колокольчики звенят,
Звёзды слушают, как сани, убегая, говорят,
  И, внимая им, горят,
И мечтая, и блистая, в небе духами парят;
  И изменчивым сияньем,
  Молчаливым обаяньем,
Вместе с звоном, вместе с пеньем, о забвенье говорят.

    Слышишь к свадьбе зов святой,
      Золотой!
Сколько нежного блаженства в этой песне молодой!
    Сквозь спокойный воздух ночи
    Словно смотрят чьи-то очи
      И блестят,
Из волны певучих звуков на луну они глядят,
    Из призывных дивных келий,
    Полны сказочных веселий,
Нарастая, упадая, брызги светлые летят.
    Вновь потухнут, вновь блестят
    И роняют светлый взгляд
На грядущее, где дремлет безмятежность нежных снов,
Возвещаемых согласьем золотых колоколов.

    Слышишь, воющий набат,
    Точно стонет медный ад!
Эти звуки, в дикой муке, сказку ужасов твердят.
    Точно молят им помочь,
    Крик кидают прямо в ночь,
    Прямо в уши тёмной ночи
      Каждый звук,
    То длиннее, то короче,
    Выкликает свой испуг, -
    И испуг их так велик,
    Так безумен каждый крик,
Что разорванные звоны, неспособные звучать,
Могут только биться, виться и кричать, кричать, кричать!
    Только плакать о пощаде
    И к пылающей громаде
    Вопли скорби обращать!
    А меж тем огонь безумный,
    И глухой и многошумный,
      Всё горит,
    То из окон, то по крыше,
    Мчится выше, выше, выше,
    И как будто говорит: --
      Я хочу
Выше мчаться, разгораться, встречу лунному лучу,
Иль умру, иль тотчас -- тотчас вплоть до месяца взлечу!
    О, набат, набат, набат,
    Если б ты вернул назад
Этот ужас, это пламя, эту искру, этот взгляд,
    Этот первый взгляд огня,
О котором ты вещаешь, с плачем, с воплем и звеня!
    А теперь нам нет спасенья,
    Всюду пламя и кипенье,
    Всюду страх и возмущенье!
      Твой призыв,
    Диких звуков несогласность
    Возвещает нам опасность, -
То растёт беда глухая, то спадает, как прилив!
Слух наш чутко ловит волны в перемене звуковой,
Вновь спадает, вновь рыдает медно-стонущий прибой!

    Похоронный слышен звон,
      Долгий звон!
Горькой скорби слышны звуки, горькой жизни кончен сон, -
Звук железный возвещает о печали похорон!
    И невольно мы дрожим,
    От забав своих спешим
И рыдаем, вспоминаем, что и мы глаза смежим.
    Неизменно-монотонный,
    Этот возглас отдаленный,
    Похоронный тяжкий звон,
      Точно стон -
      Скорбный, гневный
      И плачевный,
    Вырастает в долгий гул,
Возвещает, что страдалец непробудным сном уснул.
    В колокольных кельях ржавых
    Он для правых и неправых
    Грозно вторит об одном: --
Что на сердце будет камень, что глаза сомкнутся сном.
    Факел траурный горит,
С колокольни кто-то крикнул, кто-то громко говорит.
    Кто-то чёрный там стоит,
    И хохочет, и гремит,
    И гудит, гудит, гудит,
    К колокольне припадает,
    Гулкий колокол качает -
    Гулкий колокол рыдает,
    Стонет в воздухе немом,
И протяжно возвещает о покое гробом.